О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов
Когда до каменного уступа, на котором стоял человек, оставалось совсем немного, Тайм неожиданно для рыбака устремился в яму под скалой. Леска зазвенела над перекатом и заскрипела в воде: «Пиу-пиу!» Катушка затрещала в руках человека. Тайму удалось поднырнуть под каменную полку. Край уступа оказался острым, с неровными скальными зазубринами. И леска перетерлась о край скалы.
Оставшаяся на нижней челюсти блесна мешала движению и охоте. Тайм прикасался железкой к осклизлым камням, пытаясь избавиться от боли. Он зарывался головой в мелкий галечник вдоль пологих, а иногда и обрывистых кос. Он разгонялся снарядом и стремительно проходил вдоль гранитных стен, пытаясь трением, на ходу, вырвать блесну. Но крючок-тройник крепко засел в челюсти Тайма.
Прошел, наверное, год. Река снова избавилась от льда. А Тайм за зиму избавился от блесны. Она отпала вместе с хрящами и нежными тканями, прикрывающими жабры. Блесна упала в каменную щель, навсегда зацепившись за гранит стальным крючком.
Блесна на дне реки, от которой Тайм освободился, стала для него знаком новой жизни. Зимой, подо льдом, блесну не было видно. Но как только весенний паводок ломал ледяной панцирь реки, унося рогатые коряги и отполированные стволы, как только вода избавлялась от черного цвета мутных ручьев, бегущих со склонов сопок, кусок железа на дне начинал пускать солнечные зайчики. Пятнышко света пробивало толщу глубокого в том месте омута. Лучик отраженного солнца доходил до самой глади долгого плеса. Так возникал знак того, что время Таймери наступило.
Тайма коснулась плавником мощного тела самца. И она первой пошла вверх по течению. Тайм всегда разрешал ей первой идти на икромет.
3
Дими сделал первый крупный глоток.
Теперь ему надо было обработать рану и убить Адель.
Собака, напавшая на хозяина, не имеет права на жизнь. Таков закон природы. Руку дающего не кусают. В схватке со зверем, в самый опасный момент, такая собака может предать человека. Она может напасть на него со спины, когда человек будет стоять лицом к зверю.
Отец сказал Димичелу, что собаку нужно наказывать за прегрешения перед человеком. И он запомнил закон сильных людей, выходящих один на один с хищником. Запомнил его потому, что детство Дими тогда уже заканчивалось и начиналось отрочество. На границе детства и отрочества память человека становится отчетливей. Она почти такая же острая, как на границе старости и смерти. Димичел, правда, редко охотился. Он больше рыбачил. Но закон надо было исполнить в любом случае. Иначе нарушится порядок жизни.
Димичел смочил платок в стакане с виски и протер рану. С тыльной стороны ладони, у большого пальца, были видны следы клыков Адели, но они уже не кровоточили. На верхней стороне следов от зубов овчарки не осталось, но рука заплыла бордово-фиолетовым синяком. Адель – сильная собака, но насквозь ладонь она не прокусила. «Наверное, она пожалела меня», – подумал Димичел.
И в момент, когда он так хорошо подумал о своей собаке, раздался телефонный звоночек – так Димичел называл странный физический эффект, который с некоторых пор стал беспокоить его, Димичелово, сердце.
Если в левый нагрудный карман рубашки положить мобильный телефон и опцию «стили оповещения» поставить на «вибровызов», то некое дрожание будет возникать в районе вашего сердца всякий раз, когда вам кто-то позвонит. Если же телефон убрать из кармана, то ни о каком дрожании не может быть и речи. Вполне логично. Но в том-то и дело, что вибрация, похожая на телефонную, абсолютно немотивированно звучала в его сердце без всякого присутствия аппарата в нагрудном кармане. Димичел пытался высчитать причины и периоды возникновения странного дрожания. Но ничего вразумительного, объясняющего этот эффект, придумать не мог. Сегодня звонок был слабым, и он не повторился.
Димичел допил виски и позвонил в город знакомому врачу. Он сказал, что его укусила собака, и она была не бродячей, просто – домашняя собака, хотя и укусила достаточно сильно. Тварь этакая!
– И, – спросил он врача, – надо ли делать укол от столбняка или бешенства?
Врач помолчал несколько секунд, наверное, он соображал, какой пес мог укусить олигарха, сидящего в каменной башне, отчетливо почмокал губами – врач был старый человек, а потом сказал, что рану нужно обработать спиртом, перевязать, а уколы, ворчливо сказал он и уточнил – от бешенства – надо делать обязательно, какой домашней ни была бы ваша несчастная собака.
– А почему она несчастная? – удивился Дими.
Сердце у него опять нехорошо задрожало, потому что он всегда догадывался об особой проницательности старого лекаря, который, наверное, вычислил Адель, поскольку бывал в доме на мысе Убиенного.
– Я представляю, что вы сделали с собакой, – сказал доктор.
Можно было понять, что он быстренько высчитал не только собаку, но и ее хозяина.
– Еще не сделал, – поправил Дими. И сухо попросил доктора приехать к нему на виллу, чтобы правильно обработать и перевязать рану, а также сделать укол. – Ваши хлопоты будут хорошо оплачены, – сказал Димичел. – И еще я хотел бы рассказать вам о своем сердце.
– А что вы хотите мне рассказать о вашем сердце? – спросил доктор.
Димичел коротко рассказал о «телефонных звонках» – без деталей.
– Похоже, у вас аритмия, – сказал доктор. – Надо сделать электрокардиограмму и хорошо бы вам отдохнуть. В вас накопилась усталость. Не обязательно физическая. Ну хорошо, так и быть – сейчас приеду, и я послушаю ваше сердце.
В телефонную трубку было хорошо слышно, как он вздохнул.
Доктор ехать, на самом деле, не очень хотел – у него были посетители, но, по-стариковски ворча, шаркая ногами и пришептывая, он стал собирать медицинский чемоданчик. Он не возражал, потому что знал: молодой (во всяком случае, молодой для него) человек в очках с мыса Убиенного заплатит ему за один визит столько, сколько он получает за месяц от крестьян и рыбаков, приходящих к нему с расстройством живота, запоями или воспалением десен – от бесконечных простуд и дурного питания.
Доктор сел в старенькую машину-японку с правым рулем и по хорошей дороге – ее тоже проложили до города строители, нанятые Димичелом, – покатил на мыс, вдающийся острым углом в лиман. Из города мыс Убиенного был хорошо виден, но ехать до него нужно было не менее получаса.
Дими налил вторую порцию виски, выпил и достал из шкафа-сейфа, вмонтированного в стену, шестизарядный бельгийский карабин. Обоймы лежали отдельно – в сейфе-чемоданчике «Протектор».
Дими стрелял хорошо, он изредка ходил на медвежью, волчью
